Детство избранные главы.
Сыну моему посвящаю
I
В полутемной тесной комнате, на полу, под окном, лежит мой отец, одетый в белое и необыкновенно длинный; пальцы его босых ног странно растопырены, пальцы ласковых рук, смирно положенных на грудь, тоже кривые; его веселые глаза плотно прикрыты черными кружками медных монет, доброе лицо темно и пугает меня нехорошо оскаленными зубами. Мать, полуголая, в красной юбке, стоит на коленях, зачесывая длинные мягкие волосы отца со лба на затылок черной гребенкой, которой я любил перепиливать корки арбузов; мать непрерывно говорит что-то густым, хрипящим голосом, ее серые глаза опухли и словно тают, стекая крупными каплями слез. Меня держит за руку бабушка, — круглая, большеголовая, с огромными глазами и смешным рыхлым носом; она вся черная, мягкая и удивительно интересная; она тоже плачет, как-то особенно и хорошо подпевая матери, дрожит вся и дергает меня, толкая к отцу; я упираюсь, прячусь за нее; мне боязно и неловко. Я никогда еще не видал, чтобы большие плакали, и не понимал слов, неоднократно сказанных бабушкой: — Попрощайся с тятей-то, никогда уж не увидишь его, помер он, голубчик, не в срок, не в свой час... Я был тяжко болен, — только что встал на ноги; во время болезни, — я это хорошо помню, — отец весело возился со мною, потом он вдруг исчез, и его заменила бабушка, странный человек. — Ты откуда пришла? — спросил я ее. Она ответила: — С верху, из Нижнего, да не пришла, а приехала! По воде-то не ходят, шиш! Это было смешно и непонятно: наверху, в доме, жили бородатые крашеные персияне, а в подвале старый желтый калмык продавал овчины. По лестнице можно съехать верхом на перилах или, когда упадешь, скатиться кувырком, — это я знал хорошо. И при чем тут вода? Всё неверно и забавно спутано. — А отчего я шиш? — Оттого, что шумишь, — сказала она, тоже смеясь. Она говорила ласково, весело, складно. Я с первого же дня подружился с нею, и теперь мне хочется, чтобы она скорее ушла со мною из этой комнаты. Меня подавляет мать; ее слезы и вой зажгли во мне новое, тревожное чувство. Я впервые вижу ее такою, — она была всегда строгая, говорила мало; она чистая, гладкая и большая, как лошадь; у нее жесткое тело и страшно сильные руки. А сейчас она вся как-то неприятно вспухла и растрепана, всё на ней разорвалось; волосы, лежавшие на голове аккуратно, большою светлой шапкой, рассыпались по голому плечу, упали на лицо, а половина их, заплетенная в косу, болтается, задевая уснувшее отцово лицо. Я уже давно стою в комнате, но она ни разу не взглянула на меня, — причесывает отца и всё рычит, захлебываясь слезами. В дверь заглядывают черные мужики и солдат-будочник. Он сердито кричит: — Скорее убирайте! Окно занавешено темной шалью; она вздувается, как парус. Однажды отец катал меня на лодке с парусом. Вдруг ударил гром. Отец засмеялся, крепко сжал меня коленями и крикнул: — Ничего, не бойся, Лук! Вдруг мать тяжело взметнулась с пола, тотчас снова осела, опрокинулась на спину, разметав волосы по полу; ее слепое, белое лицо посинело, и, оскалив зубы, как отец, она сказала страшным голосом: — Дверь затворите... Алексея — вон! Оттолкнув меня, бабушка бросилась к двери, закричала: — Родимые, не бойтесь, не троньте, уйдите Христа ради! Это — не холера, роды пришли, помилуйте, батюшки! Я спрятался в темный угол за сундук и оттуда смотрел, как мать извивается по полу, охая и скрипя зубами, а бабушка, ползая вокруг, говорит ласково и радостно: — Во имя отца и сына! Потерпи, Варюша! Пресвятая мати божия, заступница... Мне страшно; они возятся на полу около отца, задевают его, стонут и кричат, а он неподвижен и точно смеется. Это длилось долго — возня на полу; не однажды мать вставала на ноги и снова падала; бабушка выкатывалась из комнаты, как большой черный мягкий шар; потом вдруг во тьме закричал ребенок. — Слава тебе, господи! — сказала бабушка. — Мальчик! И зажгла свечу. Я, должно быть, заснул в углу, — ничего не помню больше. Второй оттиск в памяти моей — дождливый день, пустынный угол кладбища; я стою на скользком бугре липкой земли и смотрю в яму, куда опустили гроб отца; на дне ямы много воды и есть лягушки, — две уже взобрались на желтую крышку гроба. У могилы — я, бабушка, мокрый будочник и двое сердитых мужиков с лопатами. Всех осыпает теплый дождь, мелкий, как бисер. — Зарывай, — сказал будочник, отходя прочь. Бабушка заплакала, спрятав лицо в конец головного платка. Мужики, согнувшись, торопливо начали сбрасывать землю в могилу, захлюпала вода; спрыгнув с гроба, лягушки стали бросаться на стенки ямы, комья земли сшибали их на дно. — Отойди, Леня, — сказала бабушка, взяв меня за плечо; я выскользнул из-под ее руки, не хотелось уходить. — Экой ты, господи, — пожаловалась бабушка, не то на меня, не то на бога, и долго стояла молча, опустив голову; уже могила сравнялась с землей, а она всё еще стоит. Мужики гулко шлепали лопатами по земле; налетел ветер и прогнал, унес дождь. Бабушка взяла меня за руку и повела к далекой церкви, среди множества темных крестов. — Ты что не поплачешь? — спросила она, когда вышла за ограду. — Поплакал бы! — Не хочется, — сказал я. — Ну, не хочется, так и не надо, — тихонько выговорила она. Всё это было удивительно: я плакал редко и только от обиды, не от боли; отец всегда смеялся над моими слезами, а мать кричала: — Не смей плакать! Потом мы ехали по широкой, очень грязной улице на дрожках, среди темно-красных домов; я спросил бабушку: — А лягушки не вылезут? — Нет, уж не вылезут, — ответила она. — Бог с ними! Ни отец, ни мать не произносили так часто и родственно имя божие. Через несколько дней я, бабушка и мать ехали на пароходе, в маленькой каюте; новорожденный брат мой Максим умер и лежал на столе в углу, завернутый в белое, спеленатый красною тесьмой. Примостившись на узлах и сундуках, я смотрю в окно, выпуклое и круглое, точно глаз коня; за мокрым стеклом бесконечно льется мутная, пенная вода. Порою она, вскидываясь, лижет стекло. Я невольно прыгаю на пол. — Не бойся, — говорит бабушка и, легко приподняв меня мягкими руками, снова ставит на узлы. Над водою — серый, мокрый туман; далеко где-то является темная земля и снова исчезает в тумане и воде. Всё вокруг трясется. Только мать, закинув руки за голову, стоит, прислонясь к стене, твердо и неподвижно. Лицо у нее темное, железное и слепое, глаза крепко закрыты, она всё время молчит, и вся какая-то другая, новая, даже платье на ней незнакомо мне. Бабушка не однажды говорила ей тихо: — Варя, ты бы поела чего, маленько, а? Она молчит и неподвижна. Бабушка говорит со мною шёпотом, а с матерью — громче, но как-то осторожно, робко и очень мало. Мне кажется, что она боится матери. Это понятно мне и очень сближает с бабушкой. — Саратов, — неожиданно громко и сердито сказала мать. — Где же матрос? Вот и слова у нее странные, чужие: Саратов, матрос. Вошел широкий седой человек, одетый в синее, принес маленький ящик. Бабушка взяла его и стала укладывать тело брата, уложила и понесла к двери на вытянутых руках, но, — толстая, — она могла пройти в узенькую дверь каюты только боком и смешно замялась перед нею. — Эх, мамаша, — крикнула мать, отняла у нее гроб, и обе они исчезли, а я остался в каюте, разглядывая синего мужика. — Что, отошел братишка-то? — сказал он, наклонясь ко мне. — Ты кто? — Матрос. — А Саратов — кто? — Город. Гляди в окно, вот он! За окном двигалась земля; темная, обрывистая, она курилась туманом, напоминая большой кусок хлеба, только что отрезанный от каравая. — А куда бабушка ушла? — Внука хоронить. — Его в землю зароют? — А как же? Зароют. Я рассказал матросу, как зарыли живых лягушек, хороня отца. Он поднял меня на руки, тесно прижал к себе и поцеловал. — Эх, брат, ничего ты еще не понимаешь! — сказал он. — Лягушек жалеть не надо, господь с ними! Мать пожалей, — вон как ее горе ушибло! Над нами загудело, завыло. Я уже знал, что это — пароход, и не испугался, а матрос торопливо опустил меня на пол и бросился вон, говоря: — Надо бежать! И мне тоже захотелось убежать. Я вышел за дверь. В полутемной узкой щели было пусто. Недалеко от двери блестела медь на ступенях лестницы. Взглянув наверх, я увидал людей с котомками и узлами в руках. Было ясно, что все уходят с парохода, — значит, и мне нужно уходить. Но когда вместе с толпою мужиков я очутился у борта парохода, перед мостками на берег, все стали кричать на меня: — Это чей? Чей ты? — Не знаю. Меня долго толкали, встряхивали, щупали. Наконец явился седой матрос и схватил меня, объяснив: — Это астраханский, из каюты... Бегом он снес меня в каюту, сунул на узлы и ушел, грозя пальцем: — Я тебе задам! Шум над головою становился всё тише, пароход уже не дрожал и не бухал по воде. Окно каюты загородила какая-то мокрая стена; стало темно, душно, узлы точно распухли, стесняя меня, и всё было нехорошо. Может быть, меня так и оставят навсегда одного в пустом пароходе? Подошел к двери. Она не отворяется, медную ручку ее нельзя повернуть. Взяв бутылку с молоком, я со всею силой ударил по ручке. Бутылка разбилась, молоко облило мне ноги, натекло в сапоги. Огорченный неудачей, я лег на узлы, заплакал тихонько и, в слезах, уснул. А когда проснулся, пароход снова бухал и дрожал, окно каюты горело, как солнце. Бабушка, сидя около меня, чесала волосы и морщилась, что-то нашептывая. Волос у нее было странно много, они густо покрывали ей плечи, грудь, колени и лежали на полу, черные, отливая синим. Приподнимая их с пола одною рукою и держа на весу, она с трудом вводила в толстые пряди деревянный редкозубый гребень; губы ее кривились, темные глаза сверкали сердито, а лицо в этой массе волос стало маленьким и смешным. Сегодня она казалась злою, но когда я спросил, отчего у нее такие длинные волосы, она сказала вчерашним теплым и мягким голосом: — Видно, в наказание господь дал, — расчеши-ка вот их, окаянные! Смолоду я гривой этой хвасталась, на старости кляну! А ты спи! Еще рано, — солнышко чуть только с ночи поднялось... — Не хочу уж спать! — Ну, ино не спи, — тотчас согласилась она, заплетая косу и поглядывая на диван, где вверх лицом, вытянувшись струною, лежала мать. — Как это ты вчера бутыль-то раскокал? Тихонько говори! Говорила она, как-то особенно выпевая слова, и они легко укреплялись в памяти моей, похожие на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные. Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала белые крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин в темной коже щек, всё лицо казалось молодым и светлым. Очень портил его этот рыхлый нос с раздутыми ноздрями и красный на конце. Она нюхала табак из черной табакерки, украшенной серебром. Вся она — темная, но светилась изнутри — через глаза — неугасимым, веселым и теплым светом. Она сутула, почти горбатая, очень полная, а двигалась легко и ловко, точно большая кошка, — она и мягкая такая же, как этот ласковый зверь. До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала всё вокруг меня в непрерывную нить, сплела всё в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни. Сорок лет назад пароходы плавали медленно; мы ехали до Нижнего очень долго, и я хорошо помню эти первые дни насыщения красотою. Установилась хорошая погода; с утра до вечера я с бабушкой на палубе, под ясным небом, между позолоченных осенью, шелками шитых берегов Волги. Не торопясь, лениво и гулко бухая плицами по серовато-синей воде, тянется вверх по течению светло-рыжий пароход, с баржой на длинном буксире. Баржа серая и похожа на мокрицу. Незаметно плывет над Волгой солнце; каждый час всё вокруг ново, всё меняется; зеленые горы — как пышные складки на богатой одежде земли; по берегам стоят города и села, точно пряничные издали; золотой осенний лист плывет по воде. — Ты гляди, как хорошо-то! — ежеминутно говорит бабушка, переходя от борта к борту, и вся сияет, а глаза у нее радостно расширены. Часто она, заглядевшись на берег, забывала обо мне: стоит у борта, сложив руки на груди, улыбается и молчит, а на глазах слезы. Я дергаю ее за темную, с набойкой цветами, юбку. — Ась? — встрепенется она. — А я будто задремала да сон вижу. — А о чем плачешь? — Это, милый, от радости да от старости, — говорит она, улыбаясь. — Я ведь уж старая, за шестой десяток лета-вёсны мои перекинулись-пошли. И, понюхав табаку, начинает рассказывать мне какие-то диковинные истории о добрых разбойниках, о святых людях, о всяком зверье и нечистой силе. Сказки она сказывает тихо, таинственно, наклонясь к моему лицу, заглядывая в глаза мне расширенными зрачками, точно вливая в сердце мое силу, приподнимающую меня. Говорит, точно поет, и чем дальше, тем складней звучат слова. Слушать ее невыразимо приятно. Я слушаю и прошу: — Еще! — А еще вот как было: сидит в подпечке старичок домовой, занозил он себе лапу лапшой, качается, хныкает: «Ой, мышеньки, больно, ой, мышата, не стерплю!» Подняв ногу, она хватается за нее руками, качает ее на весу и смешно морщит лицо, словно ей самой больно. Вокруг стоят матросы — бородатые ласковые мужики, — слушают, смеются, хвалят ее и тоже просят: — А ну, бабушка, расскажи еще чего! Потом говорят: — Айда ужинать с нами! За ужином они угощают ее водкой, меня — арбузами, дыней; это делается скрытно: на пароходе едет человек, который запрещает есть фрукты, отнимает их и выбрасывает в реку. Он одет похоже на будочника — с медными пуговицами — и всегда пьяный; люди прячутся от него. Мать редко выходит на палубу и держится в стороне от нас. Она всё молчит, мать. Ее большое стройное тело, темное, железное лицо, тяжелая корона заплетенных в косы светлых волос, — вся она мощная и твердая, — вспоминаются мне как бы сквозь туман или прозрачное облако; из него отдаленно и неприветливо смотрят прямые серые глаза, такие же большие, как у бабушки. Однажды она строго сказала: — Смеются люди над вами, мамаша! — А господь с ними! — беззаботно ответила бабушка. — А пускай смеются, на доброе им здоровье! Помню детскую радость бабушки при виде Нижнего. Дергая за руку, она толкала меня к борту и кричала: — Гляди, гляди, как хорошо! Вот он, батюшка, Нижний-то! Вот он какой, богов! Церкви-те, гляди-ка ты, летят будто! И просила мать, чуть не плача: — Варюша, погляди, чай, а? Поди, забыла ведь! Порадуйся! Мать хмуро улыбалась. Когда пароход остановился против красивого города, среди реки, тесно загроможденной судами, ощетинившейся сотнями острых мачт, к борту его подплыла большая лодка со множеством людей, подцепилась багром к спущенному трапу, и один за другим люди из лодки стали подниматься на палубу. Впереди всех быстро шел небольшой сухонький старичок, в черном длинном одеянии, с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками. — Папаша! — густо и громко крикнула мать и опрокинулась на него, а он, хватая ее за голову, быстро гладя щеки ее маленькими красными руками, кричал, взвизгивая: — Что-о, дура? Ага-а! То-то вот... Эх вы-и... Бабушка обнимала и целовала как-то сразу всех, вертясь, как винт; она толкала меня к людям и говорила торопливо: — Ну, скорее! Это — дядя Михайло, это — Яков... Тетка Наталья, это — братья, оба Саши, сестра Катерина, это всё наше племя, вот сколько! Дедушка сказал ей: — Здорова ли, мать? Они троекратно поцеловались. Дед выдернул меня из тесной кучи людей и спросил, держа за голову: — Ты чей таков будешь? — Астраханский, из каюты... — Чего он говорит? — обратился дед к матери и, не дождавшись ответа, отодвинул меня, сказав: — Скулы-те отцовы... Слезайте в лодку! Съехали на берег и толпой пошли в гору, по съезду, мощенному крупным булыжником, между двух высоких откосов, покрытых жухлой, примятой травой. Дед с матерью шли впереди всех. Он был ростом под руку ей, шагал мелко и быстро, а она, глядя на него сверху вниз, точно по воздуху плыла. За ними молча двигались дядья: черный гладковолосый Михаил, сухой, как дед; светлый и кудрявый Яков, какие-то толстые женщины в ярких платьях и человек шесть детей, все старше меня и все тихие. Я шел с бабушкой и маленькой теткой Натальей. Бледная, голубоглазая, с огромным животом, она часто останавливалась и, задыхаясь, шептала: — Ой, не могу! — Нашто они тревожили тебя? — сердито ворчала бабушка. — Эко неумное племя! И взрослые и дети — все не понравились мне, я чувствовал себя чужим среди них, даже и бабушка как-то померкла, отдалилась. Особенно же не понравился мне дед; я сразу почуял в нем врага, и у меня явилось особенное внимание к нему, опасливое любопытство. Дошли до конца съезда. На самом верху его, прислонясь к правому откосу и начиная собою улицу, стоял приземистый одноэтажный дом, окрашенный грязно-розовой краской, с нахлобученной низкой крышей и выпученными окнами. С улицы он показался мне большим, но внутри его, в маленьких полутемных комнатах, было тесно; везде, как на пароходе перед пристанью, суетились сердитые люди, стаей вороватых воробьев метались ребятишки, и всюду стоял едкий, незнакомый запах. Я очутился на дворе. Двор был тоже неприятный: весь завешан огромными мокрыми тряпками, заставлен чанами с густой разноцветной водою. В ней тоже мокли тряпицы. В углу, в низенькой полуразрушенной пристройке, жарко горели дрова в печи, что-то кипело, булькало, и невидимый человек громко говорил странные слова: — Сандал — фуксин — купорос...Легли воспоминания о его детстве, семье и людях, окружающих его в то время. Действия, описанные в ней, происходят в середине XIX века. Ниже представлен рассказ Толстого «Детство», краткое содержание.
Главы с I по IV (Учитель Карл Иваныч, maman, папа, классы)
- Николеньку, которому три дня назад исполнилось 10 лет, и его брата воспитывал и учил наукам Карл Иваныч. Мальчик любил своего учителя , хотя в это утро Карл Иваныч разозлил его. Учитель тоже любил своих подопечных, но, находясь в классной, он старался быть строгим. Карл Иваныч любил много читать, из-за этого он даже испортил себе зрение. Дождавшись когда мальчики примут утренний туалет, повёл их здороваться с матушкой.
- В своей повести Толстой очень сожалеет, что не может подробно вспомнить свою мать тех времён. Ему запомнились только карие её глаза и сухие руки, которыми она ласкала Николеньку в детстве. Поздоровавшись с детьми, мама отправила их к папе сказать, чтобы он пришёл к ней.
- У папы был серьёзный разговор с приказчиком, поэтому он попросил немного подождать. Поздоровавшись, папа сообщил мальчикам свой план , что в ночь уезжает в Москву и их забирает с собой для более серьёзной учёбы. Вопреки ожиданиям Николеньки, затем папа отправил их на занятия к Карлу Иванычу, пообещав позже взять мальчиков на охоту.
- Карл Иваныч был очень расстроен полученной отставкой, в связи с отъездом его подопечных. Он постоянно жаловался дядьке Николаю по поводу своей дальнейшей судьбе. Уроки в этот день, казалось Николеньке, не закончатся никогда, но тут послышались шаги на лестнице.
Главы с V по VIII (Юродивый, приготовления к охоте, охота, игры)
Главы с IX по XII (Что-то вроде первой любви. Что за человек был мой отец? Занятия в кабинете и гостиной. Гриша)
- Игра сразу прекратилась после того как сестра Николиньки, Любочка, сорвала с дерева вместе с листком червяка. Дети стали наблюдать за червяком, а Николеньке больше нравилось смотреть на Катеньку (дочь гувернантки Любочки Мими). Она всегда нравилась ему, но сейчас он понял, что полюбил её ещё больше. В это время отец мальчиков сообщил, что по просьбе матушки отъезд откладывается до утра.
- В X главе своей повести Толстой рассуждает о характере своего отца . Он характеризует своего родителя как человека самоуверенного, предприимчивого, с оттенками любезности и разгула. Любимым занятием его была игра в карты, а также он любил женщин. Отец его был человеком счастливым, считал Толстой. Любил находиться на публике, очень много и интересно умел рассказывать всякие истории.
- Когда вернулись с охоты домой, папа, пообщавшись с Карлом Иванычем, решил взять его с собой в Москву. Maman одобрила эту новость, сказав, что детям с ним будет лучше, да и привыкли они друг к другу. Уже перед сном дети решили посмотреть вериги Гриши, который ночевал на втором этаже.
- Наблюдение за тем, как Гриша молится перед сном, произвело такое впечатление на мальчика, что Толстой пишет о невозможности забыть эти чувства до конца своей жизни.
Главы с XIII по XVI (Наталья Савишна, разлука, детство, стихи)
Главы с XVII по XX (Княгиня Корнакова, князь Иван Иваныч, Ивины, собираются гости)
- Затем бабушка приняла княгиню Корнакову с её поздравлениями. Разговор у них был о методах воспитания детей. Княгиня приветствовала телесные наказания в воспитании. Николенька подумал, хорошо, что он не её сын.
- Гостей с поздравлениями было очень много в этот день. Но Николеньку поразил один из них - это князь Иван Иваныч . Он смотрел на князя с восхищением и уважением. Ему нравилось, что бабушка была рада появлению князя. Прослушав стихи мальчика, он похвалил его и сказал, что из него будет другой Державин.
- Далее, пришли родственники Ивины. У них был сын Серёжа, который очень нравился Николеньке. Он иногда даже пытался подражать ему. Дети стали играть в свою любимую игру - разбойники.
- Между тем в гостиной и зале начали собираться гости. Среди них была г-жа Валахина со своей дочерью Сонечкой. Николенька был неравнодушен к Сонечке и она занимала всё его внимание.
Полный вариант 5 часов (≈107 страниц А4), краткое содержание 10 минут.
Герои
Алексей (главный герой, от его имени ведется повествование)
Акулина Ивановна Каширина (бабушка главного героя)
Василий Васильич Каширин (дед главного героя)
Второстепенные персонажи
Варвара (мать главного героя)
Михаил (дядя главного героя)
Яков (дядя главного героя)
Григорий (полуслепой мастер)
Иван-Цыганок (приемный сын Кашириных)
Хорошее Дело (нахлебник и постоялец Кашириных)
Евгений Максимов (отчим главного героя и второй супруг Варвары)
Максим Горький, 1868-1936
Первая глава
Первые воспоминания Алексея были о кончине отца. Он не мог поверить в то, что он не увидит больше отца. В его памяти запечатлелся плач Варвары, его матери. До этого Алеша крепко болел. Поэтому на помощь прибыла бабушка. В тот день, когда скончался отец, мать начала рожать раньше срока. Поэтому малыш появился на свет слабый. После того, как отца похоронили, бабушка увезла Варвару и детей в Нижний Новгород. Добирались на пароходе. В дороге новорожденный скончался. Бабушка пыталась отвлечь Алексея сказками. Их она знала очень много.
В Новгороде их встретило много народу. Алексея познакомили с дедом. Дед привел с собой дядю Якова, дядю Михайло и двоюродных братьев. Дед мальчику не понравился.
Вторая глава
Семейство деда располагалось в огромном доме. На нижнем этаже этого дома находилась красильная мастерская. Дружбы в семье не было. Мать Алеши не получила благословения на создание семьи. Поэтому сейчас дядья потребовали у деда приданое матери. Иногда они дрались друг с другом.
В доме деда все взаимно враждовали друг с другом.
Появление в доме Алексея и его матери лишь усилило данную вражду. Алеше, который воспитывался в дружной обстановке, трудно переносил это.
Каждую субботу дед наказывал внуков, которые провинились за прошедшую неделю. Алексей тоже попал под это наказание. Он пытался сопротивляться, поэтому дед высек мальчика до полусмерти.
Потом дед приходил к внуку мириться, когда тот лежал в постели. После данного визита Алеша понял, что не страшный и не злой дед. Однако забвения и прощения у него в отношении деда не было. очень поразило его во время наказания поведение Ивана-Цыганка: он, чтобы уменьшить количество ударов, доставшихся наказуемому, подставлял собственную руку под розги.
Третья глава
Позднее Алексей сильно сдружился с Цыганком. Тот оказался подкидышем. Бабушка обнаружила его однажды зимой около собственного дома и занялась его воспитанием. Он обладал хорошими способностями мастера. Поэтому дядья постоянно спорили насчет него. После разделения каждый из них желал взять парня себе.
Хотя Ивану было семнадцать лет, он обладал наивностью и добродушием. По пятницам он ходил на рынок покупать продукты. Денег он отдавал меньше, а приносил больше, чем было нужно. Выяснилось, что он занимался воровством, чтобы потешить скупость деда. Бабушка ругала его. она переживала, что когда-нибудь его поймает полиция.
Скоро Цыганенок погиб. У дома во дворе находился тяжелый крест. Яков поклялся доставить его на могилу супруги, убитую им самим. Иван нес комель данного креста. Он надорвался, у него открылось кровотечение, и он скончался.
Четвертая-шестая главы
По прошествии времени житье в доме стало еще хуже. Душу Алеши сохраняли лишь сказки бабушки. Бабушка боялась лишь тараканов. Больше ее ничего не пугало. Как-то раз вечером случился пожар в мастерской. Бабушка рисковала собственной жизнью и вывела коня из загоревшейся конюшни. При этом она получила сильный ожог рук.
Весной дядья разделились. Дед приобрел большой дом. На первом этаже этого дома находился кабак. Другие комнаты сдавались. Вокруг строения располагался густой неухоженный сад, который спускался в овраг. Алексей с бабушкой жил на чердаке.
Бабушку любили все и советовались с ней. Ей было известно большое количество лекарственных снадобий, приготовленных из трав. Она родилась на Волге. Мать ее была обижена барином, прыгнула из окна и стала калекой.
В детстве бабушка просила по людям милостыню. Затем она научилась у матери мастерству кружева и стала знаменитой кружевницей. Тут она встретила деда. Дед, когда был в прекрасном расположении духа, также рассказывал внуку о собственном детстве.
Позднее дед стал учить внука грамоте при помощи церковных книг. Алексей был способным учеником, поэтому скоро бегло мог разобрать устав церкви. Бог, которому молился дед, нагонял на Алексея страх и вызывал неприязнь.
Он ни кому не выказывал любви, наблюдал строго за всем, сначала замечал в человеке грешное и плохое. Понятно было, что Бог не доверял человеку, постоянно ждал покаяния и любил наказывать.
На улице Алеша появлялся не часто. Каждый раз местные ребята наставляла ему синяки.
Скоро спокойная жизнь у мальчика завершилась. Как-то вечером прибежал Яков и сказал, что Михайло направился убивать деда. С этого момента Михайло приходил каждый день и устраивал скандалы, которые слышала и видела вся улица. Этим он пытался добиться того, чтобы дед отдал ему приданое Варвары. Однако старик этого не делал.
Седьмая-восьмая главы
В конце зимы дед вдруг продал дом и приобрел новый. Около этого дома имелся запущенный сад, в котором были остатки сгоревшей бани. С левой стороны соседом оказался полковник Овсянников, с правой стороны – семья Бетленга.
Дом наполнился интересными персонами. Особенный интерес у Алексея вызывал Хорошее Дело. В его комнате было много странных вещей. Он все время что-нибудь изобретал.
Скоро они подружились. Алексей научил нахлебника правильно рассказывать о событиях, не повторяться и отсекать лишнее. Родным такая дружба пришлась не по нраву. Они принимали нового друга внука за колдуна. Поэтому нахлебник вынужден был съехать.
Интересен Алексею был и дом соседа Овсянникова. Через щель в заборе или с дерева он наблюдал за мальчиками, которые играли во дворе. Они были дружные и не ссорились. Как-то раз, во время игры в прятки самый маленький оказался в колодце. Алексей кинулся помогать. Вместе они вытащили мальчика.
Между детьми продолжалась дружба до тех пор, пока Алексея не увидел полковник. За то время, что он выгонял Алешу из дома, мальчик обозвал полковника старым чертом. За это его побили. С того времени общение Алексея происходило через дырку в заборе.
Мальчик редко вспоминал про мать, жившую отдельно. Как-то зимой она приехала, тала жить в комнате, в которой раньше жил нахлебник. Она стала учить мальчика грамматике и математике. В то время жизнь Алексея была трудной. Нередко дед ругался с Варварой, хотел заставить ее вновь выйти замуж. Но мать Алексея не соглашалась.
Бабушка защищала Варвару. И как-то раз дед ее сильно побил. За это Алексей испортил любимые дедовы святцы.
Мать завела себе подругу, которая была супругой военного. Эту женщину постоянно навещали люди из дома Бетленгов. Дед также стал организовывать вечера. Он отыскал для дочери жениха. Им оказался кривой и лысый часовщик. Но мать Алеши отказала этому жениху.
Девятая-двенадцатая главы
После этого случая Варвара оказалась хозяйкой в доме. К ней в гости начали часто наведываться Максимовы, которые раньше навещали Бетленгов.
После Святок Алексей долгое время страдал от оспы. За ним постоянно ухаживала бабушка. Женщина просвещала Алешу насчет отца. Его отца звали Максимом. Сын солдата, который получил офицерский чин и был сослан в Сибирь за то, что был жесток с подчиненными. Сибирь стала местом рождения Максима. Его мать скончалась, а он на протяжении долгого времени скитался.
Оказавшись в Нижнем Новгороде, отец Алеши начал работу у столяра и скоро стал отличным краснодеревщиком. Варвара стала его женой без благословения деда. Он собирался отдать ее в жены дворянину.
Скоро мать Алексея стала супругой Евгения Максимова, младшего брата. Мальчик сразу невзлюбил отчима. Бабушка так сильно расстроилась, что начала употреблять крепкое вино и зачастую оказывалась пьяной. После сгоревшей бани осталась яма. В ней Алеша соорудил убежище и проводил там все лето.
Потом дед продал дом и сказал бабушке, что отказывается кормить ее дальше. он стал снимать две комнаты в подвале. Скоро приехали Варвара и Евгений. Они сообщили, что все их имущество сгорело вместе с домом. Однако деду было известно, что Евгений проигрался и прибыл просить денег.
Варвара с Евгением стали снимать скудное жилье и взяли Алексея к себе. Мать мальчика оказалась беременной. Евгений занимался обманом рабочих. Он покупал за половину стоимости кредиты на продукты, которыми расплачивались на заводе в качестве зарплаты.
Алексея определили в школу. Там ему совсем не нравилось. Дети высмеивали его одежду, учителя просто не любили. Тогда мальчик постоянно хулиганил и расстраивал мать. Жизнь их становилась все труднее. У матери появился еще один сын. У него была большая голова. Он скончался скоро и без мучений. Отчим завел любовницу.
Скоро мать мальчика вновь забеременела. Как-то раз Алексей стал свидетелем того, как Евгений ногой бил Варвару в грудь. Мальчик кинулся к отчиму с ножом. Мать смогла оттолкнуть его. нож лишь повредил одежду и прошелся вскользь по ребрам.
Тринадцатая глава
Алексей возвратился к деду. Тот стал скупым. Он поделил хозяйство на разные части.
Бабушка стала зарабатывать на хлеб при помощи вышивания и плетения кружев. А внук с ребятами занимался сбором ветоши и костей, воровством дров и теса, обкрадывал пьяных. Ребята в классе знали про это. поэтому издевательств с их стороны стало еще больше.
Когда Алексей закончил второй класс, его мать с новорожденным сыном перебралась к ним. Евгений вновь куда-то пропал. Варвара тяжело болела. Бабушка отправилась в дом к состоятельному купцу для вышивания покрова. Поэтому с новорожденным нянчился дед, который из-за собственной жадности регулярно недокармливал ребенка. Алексею нравилось играть с младшим братом. Варвара скончалась спустя несколько месяцев. Она не дождалась возвращения мужа.
После того, как похоронили мать, дед заявил, что не желает кормить внука, и послал его в люди.
1913 год, Нижний Но вгород . По вествование ведётся от имени мальчика Алёши Пешко ва.
I
Моё первое воспоминание — смерть отца . Я не понимал , что отца больше нет, но в память мне врезался плач матери Вар вары. Перед этим я сильно болел , и к нам приехала бабушка Акулина Ивановна Каширина , «круглая , большеголо вая , с огромными глазами и смешным рыхлым носом ». Бабушка нюхала табак и была вся «чёрная , мягкая », как медведица , с очень длинными и густыми волосами .
В день смерти отца у моей матери начались преждевременные роды. После похорон бабушка забрала меня, мать и но ворождённого брата в Нижний Но вгород . Ехали на мы пароходе. По дороге мой маленький брат умер. Бабушка , стараясь от влечь меня, рассказывала сказки, которых знала великое множество.
В Нижнем нас встречало множество народу. Я познакомился с дедом Василием Васильичем Кашириным — маленьким, сухоньким старичком «с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелёными глазками». С ним пришли дядья Алёши , Яков и Михайло и двоюродные братья. Дед мне не понравился, «я сразу почувствовал в нём врага».
II
Жила семья деда в большом доме, нижний этаж которого был занят красильной мастерской. Жили недружно. Мама вышла замуж без благословения, и теперь дядья требовали у деда её приданое. Время от времени дядья дрались. Дом «был наполнен горячим туманом вражды всех со всеми». Наш приезд только усилил эту вражду. Мне, выросшему в дружной семье, было очень тяжело.
По субботам дед сёк внуков, провинившихся за неделю. Меня это наказание тоже не миновало. Я сопротивлялся, и дед засёк меня до полусмерти. После, когда я отлёживался в постели, дед пришёл мириться. После этого мне стало понятно, что дед «не злой и не страшен», но забыть и простить побои я не мог. Особенно поразил меня в те дни Иван-Цыганок: он подставлял руку под розги, и часть ударов досталась ему.
III
После я очень подружился с эти весёлым парнем. Иван-Цыганок был подкидышем: бабушка нашла его как-то зимой возле своего дома и воспитала. Он обещал стать хорошим мастером, и дядья часто ссорились из-за него: после раздела каждый хотел взять Цыганка себе. Несмотря на свои семнадцать лет, Цыганок был добрым и наивным. Каждую пятницу его отправляли на рынок за продуктами, и Иван тратил меньше, а привозил больше, чем следовало. Оказалось, он приворовывал, чтобы порадовать скупого деда. Бабушка ругалась — она боялась, что однажды Цыганка схватит полиция.
Вскоре Иван погиб. Во дворе у деда лежал тяжёлый дубовый крест. Дядька Яков дал обет отнести его на могилу жены, которую сам же и убил. Цыганку выпало нести комель этого огромного креста. Парень надорвался и умер от кровотечения.
IV
Прошло время. В доме жилось всё хуже. Спасали мою душу только бабушкины сказки. Бабушка не боялась никого, кроме тараканов. Однажды вечером загорелась мастерская. Рискуя жизнью, бабушка вывела из горящей конюшни жеребца и очень сильно обожгла руки.
V
«К весне дядьки разделились», а дед купил большой дом, на первом этаже которого был кабак. Остальные комнаты дед сдавал. Вокруг дома рос густой запущенный сад, спускавшийся в овраг. Мы с бабушкой поселились в уютной комнате на чердаке. Все любили бабушку и обращались к ней за советом — Акулина Ивановна знала множество рецептов лекарств из трав. Родом она была с Волги. Её мать «обидел» барин, девушка выбросилась из окна и осталась калекой. С детства Акулина ходила «по людям», просила милостыню. Потом её мать, бывшая искусной кружевницей, выучила дочь своему мастерству, а когда о ней слава пошла, и дед появился. Дед, пребывая в хорошем настроении, тоже рассказывал мне о своём детстве, которое он помнил «от француза», и о своей матери — злой бабе калашнице.
Некоторое время спустя дед взялся учить меня грамоте по церковным книгам. Я оказался способным к этому, и вскоре бегло разбирал церковный устав. На улицу меня отпускали редко — всякий раз местные мальчишки избивали меня до синяков.
VI
Вскоре наша спокойная жизнь кончилась. Однажды вечером прибежал дядька Яков и сообщил, что дядька Михайло идёт убивать деда. С того вечера дядька Михайло являлся ежедневно и учинял скандалы на радость всей улицы. Так он пытался выманить у деда мамино приданое, но старик не сдавался.
VII-VIII
Ближе к весне дед неожиданно продал дом и купил другой, «по Канатной улице». При новом доме тоже был заросший сад с ямой — остатками сгоревшей бани. Слева с нами соседствовал полковник Овсянников, а справа — семейство Бетленга. Дом был набит интересными людьми. Особенно интересен для меня был нахлебник по прозвищу Хорошее Дело. Его комната была заполнена странными вещами, и он постоянно что-то изобретал. Вскоре я сдружился с Хорошим Делом. Он научил меня правильно излагать события, не повторяясь и отсекая всё лишнее. Бабушке и деду эта дружба не понравилась — они считали нахлебника колдуном, и Хорошему Делу пришлось съехать.
IX
Очень интересовал меня и дом Овсянникова. В щели забора или с ветки дерева я видел трёх мальчиков, играющих во дворе дружно и без ссор. Однажды, играя в прятки, младший мальчик упал в колодец. Я бросился на помощь и вместе со старшими детьми вытащил малыша. Мы дружили, пока я не попался на глаза полковнику. Пока он выставлял меня из дому, я успел обозвал полковника «старым чёртом», за что был бит. С тех пор мы с Овсянниковыми-младшими общались только через дыру в заборе.
X
Мать я вспоминал нечасто. Однажды зимой она вернулась и поселилась в комнате нахлебника. Мать начала учить меня грамматике и арифметике. Жилось мне в те времена трудно. Часто дед ссорился с матерью, пытался принудить её к новому замужеству, но та всегда отказывалась. Бабушка заступалась за дочь, и однажды дед жестоко её избил. Я отомстил деду, испортив его любимые святцы.
Мать подружилась с соседкой, женой военного, к которой часто приходили гости из дома Бетленгов. Дед тоже начал устраивать «вечера» и даже нашёл матери жениха — кривого и лысого часовщика. Мать, женщина молодая и красивая, ему отказала.
XI
«После этой истории мать сразу окрепла, туго выпрямилась и стала хозяйкой в доме». У неё в гостях стали часто бывать братья Максимовы, перекочевавшие к нам от Бетленгов.
После Святок я долго болел оспой. Всё это время за мной ухаживала бабушка. Вместо сказки она рассказывала мне об отце. Максим Пешков был сыном солдата, «дослужившегося до офицеров и сосланного в Сибирь за жестокость с подчинёнными». В Сибири Максим и родился. Мать его умерла и он долго скитался. Попав в Нижний Новгород, Максим стал работать у столяра и вскоре сделался знатным краснодеревщиком. Мать моя вышла за него замуж против воли деда — тот хотел дочь-красавицу выдать за дворянина.
XII
Вскоре мать вышла замуж за младшего Максимова, Евгения. Отчима я сразу возненавидел. Бабушка от расстройства начала пить крепкое вино и часто бывала пьяной. В яме, оставшейся от сгоревшей бани, я выстроил себе убежище и провёл в нём всё лето.
Осенью дед продал дом и заявил бабушке, что больше кормить её не будет. «Дед снял две тёмные комнатки в подвале старого дома». Вскоре после переезда появились мать с отчимом. Они рассказали, что дом их сгорел со всем скарбом, но дед знал, что отчим проигрался и приехал просить денег. Мать с отчимом сняли бедное жильё и забрали меня с собой. Мама была беременна, а отчим обманывал рабочих, скупая за полцены кредитные записки на продукты, которыми на заводе платили вместо денег.
Меня отдали в школу, где мне очень не нравилось. Дети смеялись над моей бедной одеждой, а учителя меня не любили. В то время я часто хулиганил и досаждал матери. Жизнь между тем становилась всё тяжелее. Мама родила сына, странного большеголового мальчика, который вскоре тихо умер. У отчима появилась любовница. Однажды я увидел, как он своей тонкой и длинной ногой бьёт снова беременную мать в грудь. Я замахнулся на Евгения ножом. Мама успела меня оттолкнуть — нож только разрезал одежду и скользнул по рёбрам.
XIII
«Снова я у деда». Старик стал скуп. Он разделил хозяйство на две части. Теперь даже чай они с бабушкой заваривали по очереди. Чтобы заработать на хлеб, бабушка занялась вышиванием и плетением кружев, а я с компанией ребят собирал ветошь и кости, обирал пьяных и воровал дрова и тёс «в лесных складах по берегу Оки». Одноклассники знали, чем мы занимаемся, и издевались ещё больше.
Когда я перешёл в третий класс, к нам переехала мать с маленьким Николаем. Отчим снова куда-то исчез. Мама была тяжело больна. Бабушка ушла в дом богатого купца вышивать покров, и с Николаем возился дед, часто из жадности недокармливая ребёнка. Я тоже любил играть с братишкой. Мать умерла через несколько месяцев у меня на руках, так и не увидев мужа.
После похорон дед сказал, что кормить меня не собирается, и послал «в люди».
План пересказа
1. У Алеши Пешкова умирает отец. Они с матерью переезжают в Нижний Новгород.
2. Мальчик знакомится со своей многочисленной родней.
3. Нравы семьи Кашириных.
4. Алеша узнает историю Цыганка и всей душой привязывается к нему.
5. Один из вечеров в доме Кашириных.
6. Смерть Цыганка.
7. Знакомство мальчика с Хорошим Делом.
8. Пожар в красильной мастерской.
9. Смерть тети Натальи.
10. Семья разделяется. Алеша вместе с дедом и бабушкой переезжают в другой дом.
11. Дед обучает мальчика чтению.
12. Дед грубо обращается с бабушкой на глазах у Алеши.
13. Драки в семье Кашириных.
14. Алеша узнает, что дед и бабушка по-разному верят в Бога.
15. Мальчик тоскует из-за того, что у него нет друзей.
16. Переезд в новый дом. Дружба с Хорошим Делом.
17. Алеша заводит дружбу с дядей Петром.
18. Мальчик знакомится с соседскими ребятами.
19. Мать Алеши возвращается в семью своих родителей.
20. Сложные взаимоотношения деда и его дочери (матери Алеши).
21. Алеша идет в школу.
22. Тяжелая болезнь мальчика. Бабушка рассказывает ему об отце.
23. Мать Алеши снова выходит замуж и, уезжая, не берет сына с собой.
24. Мать с отчимом возвращаются, а потом (уже вместе с Алешей) переезжают в Сормово.
25. Непростые отношения матери и отчима.
26. Алеша, заступаясь за мать, нападает на отчима.
27. Мальчик снова живет у бабушки и деда. Они разделили имущество.
28. Алеша, жалея бабушку, начинает работать. Деньги он отдает ей.
29. Мальчик успешно сдает экзамен в третий класс.
30. Мать Алеши умирает. Дед отправляет внука в люди.
Пересказ
Глава I
Глава начинается с описания переживаний маленького героя-рассказчика, связанных со смертью отца. Он не может понять, почему так случилось. В памяти мальчика осталась церемония похорон отца, переезд из Астрахани в Нижний Новгород. Неизгладимо впечатление от первой встречи с дедом — Василием Кашириным - и многочисленной родней. Мальчик с любопытством рассматривал дом, двор, мастерскую (красильную) деда Каширина.
Глава II
Описание жизни мальчика-полусироты в доме деда. Рассказ о враждебных отношениях между дядьями из-за неразделенного наследства. Все это впрямую касается и его матери — Варвары Васильевны. Первые уроки грамоты Алеша получил от тетки Натальи, которая учила его молитве «Отче наш...»
По субботам дед порол провинившихся внуков. Первый раз Алеша увидел, как выпороли за раскаленный наперсток двоюродного брата Сашку. Мальчик гордится своей матерью, считает ее сильной.
Алеша тоже успел провиниться. По подсказке Яшки он стащил у бабушки белую скатерть, решив посмотреть, какой она будет, если ее выкрасить. Он опустил белую скатерть в чан с краской. За это и был наказан дедом. Сначала он выпорол Сашку, а потом Алешу. Алешу дед засек до потери сознания, и несколько дней он хворал, лежа в постели вверх спиною.
К нему приходила бабушка, потом заглянул и дед. Он долго сидел с Алешей, рассказывал ему о своей жизни. Так Алеша подружился с дедом. Он узнал, что раньше дед был бурлаком. К Алеше приходил Цыганок, рассказывал о своей жизни, учил мальчика быть хитрее.
Глава III
Алеша выздоровел и стал общаться с Цыганком. Цыганок в доме занимал особенное место. Дед к нему относился уважительно, дядья тоже не злословили, не «шутили» над ним. А вот мастеру Григорию они почти каждый вечер устраивали что-нибудь обидное и злое: то ручки ножниц нагреют на огне, то гвоздь воткнут в сиденье стула, то накрасят лицо фуксином... Бабушка всегда ругала сыновей за такие «шутки».
По вечерам бабушка рассказывала сказки или истории из своей жизни, тоже подобной сказке. От бабушки мальчик узнал, что Цыганок - подкидыш. Алеша поинтересовался, зачем детей подкидывают. Бабушка ответила: от бедности. У нее было бы восемнадцать детей, если бы все выжили. Бабушка посоветовала внуку любить Иванку (Цыганка). Алеша полюбил Цыганка и не переставал ему удивляться. Субботними вечерами, когда дед, выпоров провинившихся, отправлялся спать, Цыганок на кухне устраивал тараканьи бега; мышата под его команду стояли и ходили на задних лапах; показывал фокусы с картами.
По праздникам в доме деда работники устраивали пляски под гитару, слушали и сами пели народные песни.
Дружба Алеши с Иваном становилась все крепче. Цыганок рассказал мальчику, как один раз отправили его за провизией на базар. Дед дал пять целковых, а Иван, потратив четыре с половиной, привез продуктов на пятнадцать целковых. Бабушка очень сердилась на Цыганка за то, что он ворует на базаре.
Алеша просит Цыганка больше не воровать, а то его будут бить до смерти. Цыганок в ответ говорит, что он любит Алешу, а Кашириных никого не любит, кроме «бабани». Вскоре Цыганок погиб. Его придавило дубовым крестом, который должны были отнести на кладбище. Подробное описание похорон. В этой же главе автор вспоминает о первом общении с Хорошим Делом.
Глава IV
Бабушка молится за здоровье семьи, за счастье матери Алеши. Мальчику понравился бабушкин Бог. Он часто просит ее рассказать о нем. Бабушка в форме сказок рассказывает о Боге.
Однажды Алеша заметил, что у тети Натальи вспухшие губы, под глазами синяки, и спросил у бабушки, бьет ли ее дядя. Бабушка ответила: бьет, злой он, а она — кисель... Бабушка вспоминает, как ее в молодости бил муж (дед Каширин). Алеша думает о том, что часто бабушкины истории ему снятся. Однажды ночью, когда бабушка молилась перед образами, она вдруг заметила, что горит мастерская деда. Она разбудила всех, стали тушить пожар, спасать имущество. При тушении пожара активность и находчивость больше всех проявила бабушка. После пожара дед ее похвалил. Бабушка обожгла руки и очень страдала от боли. На следующий день умерла тетя Наталия.
Глава V
Дядья к весне разделились: Яков остался в городе, а Михаил уехал за реку. Дед купил себе большой дом на улице Полевой, с кабаком в нижнем каменном этаже. Весь дом был набит квартирантами, только на верхнем этаже дед оставил одну большую комнату себе и для гостей. Бабушка весь день хлопотала по дому: шила, стряпала, копалась в огороде и в саду, радуясь, что стали они жить мирно и тихо. Со всеми квартирантами бабушка жила дружно, к ней часто обращались за советом.
Алеша весь день вертелся рядом с Акулиной Ивановной в саду, на дворе, ходил к соседкам... Иногда приходила на короткое время мать и быстро исчезала. Бабушка рассказывала Алеше о своем детстве, о том, как жила с родителями, вспоминала добрым словом свою мать, как она научила ее плести кружева и другим делам по хозяйству; о том, как вышла замуж за деда.
Однажды дед достал откуда-то новенькую книжку и стал обучать Алешу грамоте. Мама с улыбкой наблюдала за тем, как внук перекрикивал деда, повторяя за ним названия букв. Грамота давалась мальчику легко. Вскоре он читал по складам Псалтырь. Прерывая по вечерам чтение, Алеша просил деда рассказать что-нибудь. И дед вспоминал интересные истории из своего детства, зрелого возраста и все поучал внука быть хитрым, а не простодушным. Нередко на эти беседы приходила бабушка, садилась тихо в уголок и слушала, иногда задавала вопросы и помогала вспоминать кое-какие детали. Уходя в прошлое, они забывали обо всем, с грустью вспоминая лучшие годы. Бабушка старалась успокоить деда, но когда она нагнулась к нему, он с размаху ударил ее кулаком в лицо. Бабушка обозвала деда дураком и стала полоскать рот, очищая его от крови. На вопрос Алеши, больно ли ей. Акулина Ивановна ответила: зубы целы... Объяснила, что дед злится, потому что ему трудно сейчас, его преследуют неудачи.
Глава VI
В один из вечеров в комнату, где Алеша с дедом и бабушкой пили чай, ворвался дядя Яков и рассказал, что Мишка буянит; напился и побил посуду, изорвал одежду и грозится отцу бороду выдернуть. Дед разозлился: они все хотят приданое Варвары «сцапать». Дед обвинил дядю Якова, что он специально напоил младшего брата и настроил против отца. Яков обиженно оправдывался. Бабушка шепнула Алеше, чтобы он взобрался наверх, и как только появится дядя Михайло, сказал ей об этом. Увидев дядю Михаила, мальчик сообщил, что дядя зашел в кабак. Наблюдая из окна, Алеша вспоминает рассказанные бабушкой сказки и ставит свою мать в центр этих былей и небылиц. То, что она не хочет жить в своей семье, возвышало ее в глазах мальчика.
Выйдя из кабака, дядя Михаил упал во дворе, очнувшись, он взял булыжник и закинул его в ворота. Бабушка начала молиться... Всего год прожили Каширины на улице Полевой, но приобрел этот дом шумную славу. Пацаны бегали по улице и часто кричали:
Опять у Кашириных дерутся!
Дядя Михаил часто по вечерам приходил пьяным к дому и устраивал дебоши. Автор детально описывает один из погромов, учиненных пьяным дядей Михаилом: он повредил деду руку, разбил двери, посуду в кабаке...
Глава VII
Алеша внезапно для себя делает открытие, понаблюдав за бабушкой и дедом. Он понимает, что у деда один Бог, а у бабушки - другой. Каждый из них молится и просит его о своем.
Автор вспоминает, как однажды бабушка поссорилась с кабатчицей. Кабатчица изругала ее, и Алеше захотелось ей отомстить за это. Когда кабатчица спустилась в погреб, мальчик закрыл над нею творила, запер их и сплясал на погребе танец мести. Забросив ключ на крышу, он убежал на кухню. Бабушка догадалась об этом не сразу, но потом отшлепала Алешу и послала его за ключом. Освободив кабатчицу, бабушка попросила внука не вмешиваться в дела взрослых.
Автор с юмором вспоминает, как молился дед и как он его поправлял, когда тот забывал слова из молитвы. За это дед ругал Алешу. Дед, рассказывая внуку о необозримой силе Божией, подчеркивал жестокость Бога: вот согрешили люди — и потоплены, еще согрешили — и сожжены, разрушены города их; вот Бог наказал людей голодом и мором, и «всегда он — меч над землею, бич грешникам». Мальчику трудно было поверить в жестокость Бога, он подозревал, что дед нарочно придумывает все это, чтобы внушить ему страх не перед богом, а перед ним. Дедов Бог вызывал у него страх и неприязнь: он не любит никого, следит за всеми строгим оком, ищет и видит в человеке дурное, злое, грешное. Он не верит человеку, всегда ждет покаяния и любит наказывать. Бог бабушки — милый друг всему живому. Алешу тревожил вопрос: как же это дед не видит доброго Бога? - Алешу не пускали играть на улицу, друзей у него не было. Мальчишки дразнили его, называя внуком Кошея Каширина. За это Алеша лез в драку и приходил домой в крови и в синяках.
Рассказчик вспоминает, как тяжело ему было смотреть на нищих и блаженных Григория Ивановича, распутную бабу Веронику и других. У каждого из них была трудная судьба, как узнал мальчик из рассказов бабушки.
Много интересного, забавного было в доме деда Каширина, но мальчика душила бесконечная тоска...
Глава VIII
Дед неожиданно продал дом кабатчику, купил другой. Новый дом был нарядней, милей прежнего. Все так же дед пускал квартирантов. Публика была разношерстная: здесь жили и военный из татар, и два ломовых извозчика, и нахлебник, которого бабушка прозвала Хорошее Дело.
Хорошее Дело весь день в своей комнате плавил свинец, паял какие-то медные штучки, на маленьких весах что-то взвешивал. Алеша наблюдал за ним, влезая на крышу сарая, через открытое окно. Никто в доме не любил Хорошее Дело. Однажды, набравшись смелости, Алеша подошел к двери комнаты и спросил его, что он делает. Квартирант не узнал Алешу. Мальчик был удивлен, ведь он по четыре раза в день сидел с ним за одним столом! Но все же просто ответил: «Здешний внук...» Мальчик долго наблюдал за действиями Хорошего Дела. Тот попросил Алешу больше к нему не приходить...
Мальчик вспоминает, как в дождливые вечера, когда дед уходил из дома, бабушка устраивала в кухне интереснейшие собрания, приглашая всех жильцов пить чай. Хорошее Дело с татарином играли в карты. Другие пили чай, наливку, а бабушка рассказывала разные истории. И вот когда однажды бабушка закончила свой рассказ, Хорошее Дело забеспокоился и сказал, что это надо записать. Бабушка разрешила ему записать, заявив, что знает еще много историй. В разговоре с бабушкой Хорошее Дело посетовал на то, что остался один, а бабушка посоветовала ему жениться. Алеша стал ходить к квартиранту, общаться с ним. Хорошее Дело посоветовал Алеше записывать все, что бабушка рассказывает, это пригодится. С тех пор Алеша подружился с Хорошим Делом. Он стал необходим мальчику и в дни горьких обид, и в часы радостей. Бабушка беспокоилась, что внук долго пропадал в комнате у Хорошего Дела. Однажды Алеша увидел, что Хорошее Дело собирает свои вещи. Дед попросил его освободить комнату. Вечером он уехал, а бабушка стала за ним мыть полы, чистить грязную комнату... Так закончилась дружба мальчика с первым человеком из бесконечного ряда чужих людей в родной своей стране — лучших ее людей.
Глава IX
Глава начинается с воспоминания о том, что после отъезда Хорошего Дела Алеша подружился с дядей Петром. Он был похож на деда — грамотен, начитан. Петр очень любил чистоту, порядок, часто рассказывал о том, как хотели его убить, стреляли и ранили в руку. В беседах с Алешей дядя Петр нередко говорил о своей жене Татьяне Лексеевне, о том, как много он за нее страдал.
Автор вспоминает, как по праздникам к ним в гости приходили братья - печальный и ленивый Саша Михайлов, аккуратный и всезнающий Саша Яковов. И вот однажды, бегая по крышам построек, Алеша по совету брата плюнул на лысину соседскому барину. Был великий шум и скандал. Дед выпорол Алешу за это баловство. Дядя Петр смеялся над Алешей, чем вызвал у него злость. Рассказчик вспоминает еще одну историю: он залез на дерево, поскольку хотел поймать птицу. Оттуда увидел, как один мальчик упал в колодец. Алеша и братишка того мальчика помогли бедняге выбраться. Так Алеша подружился с соседскими ребятами. Дед запретил общаться Алеше с мальчишками. Но несмотря на запреты Алеша продолжал дружбу с ними.
В будний день, когда Алеша с дедом убирали снег на дворе, вдруг подошел полицейский и стал о чем-то расспрашивать деда. Выяснилось, что во дворе нашли труп дяди Петра. Весь вечер до поздней ночи в доме Кашириных толпились И кричали чужие люди.
Глава X
Автор вспоминает, как он ловил снегирей в огороде Петровны и вдруг увидел, как на тройке лошадей мужик кого-то привез. Дед сказал, что приехала мать. С большой радостью встретилась мать с сыном. Алеша долго рассматривал ее — давно не видел. Бабушка стала жаловаться на внука, что тот своевольничает, не слушается. Дед стал ругать свою дочь за оставленного где-то ребенка. Бабушка за дочь вступалась, просила деда простить ей этот грех. Дед в ярости начал трясти Акулину Ивановну за плечи, кричать, что они помрут нищими. Алеша вступился за бабушку, а дед стал кричать и на него.
Вечером мать сказала, что Адеша очень похож на своего отца. Алеша вспоминает радость общения с матерью, ее ласку, тепло ее взгляда и слов. Мать учит Алешу «гражданской» грамоте: купила книжки, и Алеша заучивает стихи наизусть. Алеша рассказал матери, что выученные им стихи он помнит: слова идут в рифму, другие по памяти. Мать наблюдает за сыном. Он сам, оказывается, сочиняет стихи.
Уроки матери начали тяготить мальчика. Но больше всего волновало его то, что в доме деда матери жилось плохо. Дед что-то задумал против нее. Мать не слушала деда. Дед побил бабушку. Бабушка просит Алешу не рассказывать об этом матери. Чтобы как-то отомстить деду, Алеша изрезал все образа, перед которыми молился дед. За это дед его выпорол. Вскоре дед попросил всех постояльцев освободить квартиры. По праздникам он стал приглашать гостей, устраивал шумные гуляния, на которых пили чай с ромом.
Дед говорил матери Алеши, что мальчику нужен отец. Он хотел, чтобы Варвара вышла замуж за мастера Василия. Варвара отказалась.
Глава XI
Мать стала хозяйкой в доме. Дед сделался незаметным, тихим, не похожим на себя. Он читал таинственную книгу на чердаке. На вопрос Алеши, что это за книга, дед ответил, что этого ему не нужно знать.
Теперь мать жила в двух комнатах. К ней приходили гости. После святок мать отвела Алешу и Сашу, сына дяди Михаила, в школу. Алеше школа сразу не понравилась, брат же, напротив, был очень доволен в первые дни. Но потом он сбежал из школы, а дед, бабушка и мать Алеши долго искали его по городу. Наконец Сашу привезли домой. Мальчики всю ночь проговорили и решили, что учиться им надо.
Вдруг Алеша заболел оспой. Бабушка, сидя у кровати больного, вспоминала всякие истории. И рассказала, как ее дочь вышла против воли отца замуж за Максима Пешкова (отца Алеши), как дядья невзлюбили его, и они с Варварой уехали в Астрахань.
Мать стала редко появляться у кровати сына. А Алешу не увлекали уже рассказы бабушки. Он тревожился за мать. Алеше порой снилось, что отец его шел куда-то один, с палкой в руке, и мохнатая собака бежала за ним...
Глава XII
Оправившись от болезни, Алеша зашел в комнату матери. Здесь он увидел женщину в зеленом платье. Это была его другая бабушка. Алеша невзлюбил старушку и ее сына Женю. Он просил мать не выходить замуж. Но мать все-таки сделала по-своему. Свадьба была тихая: придя из церкви, невесело пили чай, потом мать ушла в комнату укладывать сундуки.
На следующее утро мать уехала. На прощание она попросила Алешу слушаться деда. Максимов, новый муж матери, укладывал вещи в повозке. С ними вместе уехала и зеленая старуха.
Алеша остался жить у деда с бабушкой. Мальчик любил в уединении читать книги. Его уже не занимали рассказы деда и бабушки. Осенью дед продал дом, снял две комнаты в подвале. Мать приехала вскоре: бледная, худая. С нею приехал и отчим. Из разговоров взрослых мальчик понял, что дом, где жила мать с отчимом, сгорел, и они приехали снова к деду. Через несколько месяцев они переехали в Сормово. Здесь Алеше все было чужое. Он не мог привыкнуть к жизни без бабушки и деда. На улицу его отпускали редко. Мать часто хлестала его ремнем. Как-то раз Алеша предупредил, что укусит ее, если она не перестанет его бить.
Отчим был строг с мальчиком, неразговорчив с матерью, часто ссорился с ней. Мать была беременна, и это злило его. Перед тем как матери родить, Алешу отвели к деду. Сюда же вскоре приехала бабушка с матерью и маленьким ребеночком.
Алеша пошел в школу. Он невзлюбил учителя и всячески ему пакостил. Учитель жаловался родителям, мать строго наказывала Алешу. Потом мать вновь отослала Алешу к деду. Он слышал, как она ругалась с отчимом, приревновав его. Отчим ударил мать. Алеша взял кухонный нож и ударил отчима в бок. Мать стала за это избивать сына. Отчим отнял мальчика из рук матери. Вечером, когда отчим ушел из дома, мать стала извиняться перед Алешей.
Глава XIII
Снова Алеша живет у деда Каширина. Дед, оказывается, разделил имущество с бабушкой. Собранные деньги он отдавал в рост новому своему приятелю, прозванному в слободке Хлыстом. В доме все строго делилось: один день обед готовила бабушка из провизии, купленной на ее деньги, на другой день провизию закупал дед. Дед стал считать сахар и чай... Алеше было и смешно и противно видеть все эти дедовы фокусы. Он сам начал зарабатывать деньги: собирал по дворам тряпки, бумагу, гвозди, кости и сдавал в утильсырье. Деньги отдавал бабушке. Потом с другими ребятами Алеша стал воровать дрова. По субботним вечерам мальчишки устраивали праздники. В школе Алешу дразнили ветошником.
Он успешно сдал экзамен в третий класс, получил в награду Евангелие, басни Крылова в переплете и еще книгу без переплета, а также похвальный лист. Дед очень обрадовался успехам внука. Бабушка заболела, а дед стал попрекать ее куском. Алеша сдал свои книжки лавочнику за пятьдесят копеек и принес деньги бабушке.
Во время каникул Алеша стал больше зарабатывать. Они с раннего утра уходили с мальчишками собирать тряпье по улицам. Но эта жизнь продолжалась недолго. Мать вернулась с маленьким сыном к деду. Она была тяжело больна. Алеша привязался к брату. Матери с каждым днем становилось хуже. Дед сам кормил Колю, усаживая на колени. Мать умерла в августе. Через несколько дней после похорон матери дед сказал внуку: «Ну, Лексей, ты — не медаль, на шее у меня тебе не место, а иди-ка ты в люди». И пошел Алексей в люди.